Неточные совпадения
― Вот ты всё сейчас хочешь видеть дурное. Не филантропическое, а сердечное. У них, то есть у Вронского, был тренер Англичанин, мастер своего дела, но пьяница. Он совсем запил, delirium tremens, [белая горячка,]
и семейство брошено. Она увидала их, помогла, втянулась,
и теперь всё семейство на ее руках; да не так, свысока, деньгами, а она сама готовит
мальчиков по-русски в гимназию, а
девочку взяла к себе. Да вот ты увидишь ее.
Новые платья сняли, велели надеть
девочкам блузки, а
мальчикам старые курточки
и велели закладывать линейку, опять, к огорчению приказчика, — Бурого в дышло, чтоб ехать за грибами
и на купальню. Стон восторженного визга поднялся в детской
и не умолкал до самого отъезда на купальню.
Когда они приходили, он старательно отгонял их от себя, считая их стыдными
и свойственными только
девочкам, а не
мальчику и товарищу.
Два детские голоса (Степан Аркадьич узнал голоса Гриши, меньшого
мальчика,
и Тани, старшей
девочки) послышались за дверьми. Они что-то везли
и уронили.
— Было четверо, двое осталось:
мальчик и девочка. Вот в прошлый мясоед отняла.
Мальчики и девочки — загляденье.
— Как ни говорите, а
мальчик до двенадцати
и даже до четырнадцати лет все еще ребенок; вот
девочка — другое дело.
—
И это мне в наслаждение!
И это мне не в боль, а в наслаж-дение, ми-ло-сти-вый го-су-дарь, — выкрикивал он, потрясаемый за волосы
и даже раз стукнувшись лбом об пол. Спавший на полу ребенок проснулся
и заплакал.
Мальчик в углу не выдержал, задрожал, закричал
и бросился к сестре в страшном испуге, почти в припадке. Старшая
девочка дрожала со сна, как лист.
Девочка только дрожала;
мальчик же, стоя на голых коленочках, размеренно подымал ручонку, крестился полным крестом
и кланялся в землю, стукаясь лбом, что, по-видимому, доставляло ему особенное удовольствие.
Мелко шагали
мальчики и девочки в однообразных пепельно-серых костюмах, должно быть сиротский приют, шли почтальоны, носильщики с вокзала, сиделки какой-то больницы, чиновники таможни, солдаты без оружия,
и чем дальше двигалась толпа, тем очевиднее было, что в ее хвосте уже действовало начало, организующее стихию. С полной очевидностью оно выявилось в отряде конной полиции.
За железной решеткой, в маленьком, пыльном садике, маршировала группа детей —
мальчики и девочки — с лопатками
и с палками на плечах, впереди их шагал, играя на губной гармонике, музыкант лег десяти, сбоку шла женщина в очках, в полосатой юбке.
— Это — не вышло. У нее, то есть у жены, оказалось множество родственников, дядья — помещики, братья — чиновники, либералы, но
и то потому, что сепаратисты, а я представитель угнетающей народности, так они на меня… как шмели, гудят, гудят! Ну
и она тоже. В общем она — славная. Первое время даже грустные письма писала мне в Томск. Все-таки я почти три года жил с ней. Да. Ребят — жалко. У нее —
мальчик и девочка, отличнейшие! Мальчугану теперь — пятнадцать, а Юле — уже семнадцать. Они со мной жили дружно…
— Большая редкость в наши дни, когда как раз даже
мальчики и девочки в политику вторглись, — тяжко вздохнув, сказал Бердников
и продолжал комически скорбно: — Особенно
девочек жалко, они совсем несъедобны стали, как, примерно, мармелад с уксусом. Вот
и Попов тоже политикой уязвлен, марксизму привержен, угрожает мужика социалистом сделать, хоша мужик, даже когда он совсем нищий, все-таки не пролетар…
— Про аиста
и капусту выдумано, — говорила она. — Это потому говорят, что детей родить стыдятся, а все-таки родят их мамы, так же как кошки, я это видела,
и мне рассказывала Павля. Когда у меня вырастут груди, как у мамы
и Павли, я тоже буду родить —
мальчика и девочку, таких, как я
и ты. Родить — нужно, а то будут все одни
и те же люди, а потом они умрут
и уж никого не будет. Тогда помрут
и кошки
и курицы, — кто же накормит их? Павля говорит, что бог запрещает родить только монашенкам
и гимназисткам.
«Смир-рно-о!» — вспомнил он командующий крик унтер-офицера, учившего солдат. Давно, в детстве, слышал он этот крик. Затем вспомнилась горбатенькая
девочка: «Да — что вы озорничаете?» «А, может, мальчика-то
и не было?»
— Теперь
мальчики и девочки не нравятся мне.
— А помнишь, хотела
мальчика и девочку?
Обломов обернулся: на дворе двое детей,
мальчик и девочка, смотрят на него с любопытством.
— Нет, двое детей со мной, от покойного мужа:
мальчик по восьмому году да
девочка по шестому, — довольно словоохотливо начала хозяйка,
и лицо у ней стало поживее, — еще бабушка наша, больная, еле ходит,
и то в церковь только; прежде на рынок ходила с Акулиной, а теперь с Николы перестала: ноги стали отекать.
И в церкви-то все больше сидит на ступеньке. Вот
и только. Иной раз золовка приходит погостить да Михей Андреич.
— «Как же это, говорит, такой ежик?» —
и уж смеется,
и стал он его тыкать пальчиком, а ежик-то щетинится, а девочка-то рада на
мальчика: «Мы, говорит, его домой несем
и хотим приучать».
И поставила она их всех рядком у церковной паперти; старшему
мальчику восемь годков, а остальные все
девочки погодки, все мал малой меньше; старшенькая четырех годков, а младшая еще на руках, грудь сосет.
С женщинами шли на своих ногах дети,
мальчики и девочки.
Спереди против них сидели их дети: разубранная
и свеженькая, как цветочек,
девочка с распущенными белокурыми волосами, тоже с ярким зонтиком,
и восьмилетний
мальчик с длинной, худой шеей
и торчащими ключицами, в матросской шляпе, украшенной длинными лентами.
Рагожинские приехали одни, без детей, — детей у них было двое:
мальчик и девочка, —
и остановились в лучшем номере лучшей гостиницы. Наталья Ивановна тотчас же поехала на старую квартиру матери, но, не найдя там брата
и узнав от Аграфены Петровны, что он переехал в меблированные комнаты, поехала туда. Грязный служитель, встретив ее в темном, с тяжелым запахом, днем освещавшемся коридоре, объявил ей, что князя нет дома.
Они получали строгое воспитание под началом раскольничьих начетчиц
и старцев,
и потом
мальчики увозились на прииски,
девочки выходили замуж или терпеливо ждали своих суженых.
Но Иван Яковлич так
и остался при блестящих надеждах, не сделав никакой карьеры, хотя менял род службы раз десять, Агриппина Филипьевна дарила мужа исправно через каждый год то
девочкой, то
мальчиком.
— А я так не скажу этого, — заговорил доктор мягким грудным голосом, пытливо рассматривая Привалова. —
И не мудрено: вы из
мальчика превратились в взрослого, а я только поседел. Кажется, давно ли все это было, когда вы с Константином Васильичем были детьми, а Надежда Васильевна крошечной
девочкой, — между тем пробежало целых пятнадцать лет,
и нам, старикам, остается только уступить свое место молодому поколению.
Таким образом, обе дамы были в отлучке, служанка же самой госпожи Красоткиной, баба Агафья, ушла на базар,
и Коля очутился таким образом на время хранителем
и караульщиком «пузырей», то есть
мальчика и девочки докторши, оставшихся одинешенькими.
Маленькая фигурка Николая Парфеновича выразила под конец речи самую полную сановитость. У Мити мелькнуло было вдруг, что вот этот «
мальчик» сейчас возьмет его под руку, уведет в другой угол
и там возобновит с ним недавний еще разговор их о «
девочках». Но мало ли мелькает совсем посторонних
и не идущих к делу мыслей иной раз даже у преступника, ведомого на смертную казнь.
В одной из них жила старуха с внучатами:
мальчиком девяти
и девочкой семи лет.
Почти все дети погодки;
мальчиков успели сбыть в Аракчеевский кадетский корпус, но
девочки остались на руках,
и из них две настолько уже выровнялись, что хоть сейчас замуж выдавай.
Впрочем, отпускали исключительно
девочек, так как увольнение
мальчика (будущего тяглеца) считалось убыточным; девка же,
и по достижении совершенных лет, продавалась на вывод не дороже пятидесяти рублей ассигнациями.
По праздникам (а в будни только по ночам) мужики
и бабы вольны управляться у себя, а затем, пока тягловые рабочие томятся на барщине,
мальчики и девочки работают дома легкую работу: сушат сено, вяжут снопы
и проч.
Подбирались тройки, причем коренных лошадей
и кучеров изображали
мальчики, а пристяжных —
девочки.
Между тем передо мною мелькали живые фигуры моих сверстниц,
и я уже делал различие между знакомыми
мальчиками и девочками.
Я вдруг живо почувствовал
и смерть незнакомого
мальчика,
и эту ночь,
и эту тоску одиночества
и мрака,
и уединение в этом месте, обвеянном грустью недавней смерти…
И тоскливое падение дождевых капель,
и стон,
и завывание ветра,
и болезненную дрожь чахоточных деревьев…
И страшную тоску одиночества бедной
девочки и сурового отца.
И ее любовь к этому сухому, жесткому человеку,
и его страшное равнодушие…
— Дурак! Сейчас закроют библиотеку, — крикнул брат
и, выдернув книгу, побежал по улице. Я в смущении
и со стыдом последовал за ним, еще весь во власти прочитанного, провожаемый гурьбой еврейских мальчишек. На последних, торопливо переброшенных страницах передо мной мелькнула идиллическая картина: Флоренса замужем. У нее
мальчик и девочка,
и… какой-то седой старик гуляет с детыми
и смотрит на внучку с нежностью
и печалью…
— Галактион Михеич, я сегодня видела ваших детей, — заговорила первой Устенька. —
Девочка такая милая
и мальчик…
— Нельзя тебе знать! — ответила она угрюмо, но все-таки рассказала кратко: был у этой женщины муж, чиновник Воронов, захотелось ему получить другой, высокий чин, он
и продал жену начальнику своему, а тот ее увез куда-то,
и два года она дома не жила. А когда воротилась — дети ее,
мальчик и девочка, померли уже, муж — проиграл казенные деньги
и сидел в тюрьме.
И вот с горя женщина начала пить, гулять, буянить. Каждый праздник к вечеру ее забирает полиция…
В 1889–1890 гг. обучалось в них 222 человека: 144
мальчика и 78
девочек, в среднем по 44 на каждую.
На следующий день, сидя на том же месте,
мальчик вспомнил о вчерашнем столкновении. В этом воспоминании теперь не было досады. Напротив, ему даже захотелось, чтоб опять пришла эта
девочка с таким приятным, спокойным голосом, какого он никогда еще не слыхал. Знакомые ему дети громко кричали, смеялись, дрались
и плакали, но ни один из них не говорил так приятно. Ему стало жаль, что он обидел незнакомку, которая, вероятно, никогда более не вернется.
Он повиновался. Теперь он сидел, как прежде, лицом к стороне заката,
и когда
девочка опять взглянула на это лицо, освещенное красноватыми лучами, оно опять показалось ей странным. В глазах
мальчика еще стояли слезы, но глаза эти были по-прежнему неподвижны; черты лица то
и дело передергивались от нервных спазмов, но вместе с тем в них виднелось недетское, глубокое
и тяжелое горе.
Слово участия
и ласковый тон вызвали в
мальчике еще большую нервную вспышку плача. Тогда
девочка присела около него на корточки; просидев так с полминуты, она тихо тронула его волосы, погладила его голову
и затем, с мягкою настойчивостью матери, которая успокаивает наказанного ребенка, приподняла его голову
и стала вытирать платком заплаканные глаза.
— Какая еще
девочка? — удивился Максим
и пошел вслед за
мальчиком к выходной двери.
Притом же
и самые занятия мужчины, как бы они ни были второстепенны
и зависимы, все-таки требуют известной степени развития,
и потому круг знаний
мальчика с самого детства, даже в понятиях самих Брусковых, предполагается гораздо обширнее, чем для
девочки.
Слушателями были:
мальчик лет пятнадцати, с довольно веселым
и неглупым лицом
и с книгой в руках, молодая девушка лет двадцати, вся в трауре
и с грудным ребенком на руках, тринадцатилетняя
девочка, тоже в трауре, очень смеявшаяся
и ужасно разевавшая при этом рот,
и, наконец, один чрезвычайно странный слушатель, лежавший на диване малый лет двадцати, довольно красивый, черноватый, с длинными, густыми волосами, с черными большими глазами, с маленькими поползновениями на бакенбарды
и бородку.
Я останавливался
и смеялся от счастья, глядя на их маленькие, мелькающие
и вечно бегущие ножки, на
мальчиков и девочек, бегущих вместе, на смех
и слезы (потому что многие уже успевали подраться, расплакаться, опять помириться
и поиграть, покамест из школы до дому добегали),
и я забывал тогда всю мою тоску.
Жена у него давно умерла, оставив
девочку Наташу
и мальчика Петю.
— Нет, не так…
Мальчик лучше
девочки. Вон
и Домнушка хоть
и бранит Васю, а потом говорит: «Какой он молодец». Про меня никто этого не скажет, потому что я не умею ездить верхом, а Вася вчера один ездил.
Теперь девка
мальчика родила, несет его в воспитательный дом, принимают,
и ни записи никакой, ничего, а через год она еще
девочкой раздобылась
и опять таким же манером несет.